– Входите, пожалуйста, садитесь. – Тут он вспомнил про пакетбот. – Варгаш, будьте добры, попросите капитана Бидди заглянуть ко мне на минутку. Он должен быть в клубе. Присаживайтесь, мистер Корниман, если не ошибаюсь?
– У тя есть чего выпить, приятель?
– Кто вы такой и что вам нужно?
– Джонни Корнишмен помнишь, я видел тя с тайпэном, я да мой приятель, Чарли Янк, мы старатели, пра-ально?
– Старатели? А, да, я тебя помню. – Сейчас этот человек выглядел чистым и опрятным, тогда же он был заросшим, грязным, дурно пахнущим бродягой. Только его злобные, вороватые глазки остались теми же. – Мы заключили с вами сделку, но вы сговорились с Броками, – резко сказал он, – вы нас продали.
– Ага, продали, эт'верно. Мы ж бизнисмены. Норберт дал нам больше, скажете не так? Забудь о нем, его больше нет. Спервоначала надо выпить, а? Потом потолкуем.
Джейми скрыл свой интерес. Такой не вернется пустым, что-то они там отыскали. Он отпер буфет и налил полбокала рома.
– Вы наткнулись на что-нибудь?
Человечек разом проглотил половину, поперхнулся и осклабился, обнажив десны, из которых криво торчали два последних потемневших зуба.
– Енто получ'че саке будет, клянусь Создателем, только я не в накладе, эти ихние маленькие шейлы[12] заставят тя забыть про любую выпивку. – Он рыгнул и ухмыльнулся. – Только покуда ты моисся. Господи, ну и приставучи они нащет воды да мытья, почище нашей Йосивары, но уж когда ты вымоисся, тут они готовы задницами трясти да вертеть, пока Царствие Небесное не прииде! – Он грубо захохотал собственной шутке, потом сказал жестко: – Есть луччий пароходный уголь, тонны, приятель, хватит, штоб набить весь наш етитный флот. За половину гонконгской цены за тонну.
– Куда? С поставкой куда? – спросил Джейми, просияв. Уголь имел огромную ценность, и его не хватало, особенно для флота, и местные его поставки стали бы даром Небес, а также постоянным источником дохода. Даже по двойной против гонконгской цене он сумел бы сбыть любое его количество, не говоря уже о половинной. – С поставкой куда?
– Сюда, в Иокопоко, куда ж еще, только шесть пенсов с тонны ты должен класть в банк для Джонни Корнишмена. – Он допил ром одним глотком. – Платить станешь золотыми или же серебряными «мексиканцами», и платить надобно вот ентому содомиту. – Он протянул Джейми листок бумаги. На нем печатными буквами вкривь и вкось было выведено: Деревня Иокогама, сёя Рёси, купец Гъёкоямы». – Ентот стручок знает, че к чему, веревки там, знает, че делать. Ты знаешь енту обезьяну?
– Да, он староста деревни.
– Хорошо. Хозяин так и сказал, что ты его должен знать.
– Кто твой хозяин?
Корнишмен ухмыльнулся.
– Сам Господин Главный Навозник. Имена те ни к чему. Времени не теряй. Мы договорились, да или нет?
Помолчав секунду, Джейми спросил:
– Где лежит пласт?
– То, что я нашел, оно мое, приятель, не твое. – Маленький человечек неприятно рассмеялся. – Он тут рядом, но на вражеской земле. Слушай, первый пласт я уже вскрыл, там уж целая гора угля и тыща энтих желтых содомитов, штоб рыть да таскать, хватит на двадцать флотов на двадцать лет, клянусь Богом.
– Почему я? Почему ты просишь меня иметь дело с тобой?
– Потомушта Ноберт помер, черт подери, а ты теперь тут самая большая шишка, когда тайпэн тоже помер. Йокопоко, выходит, прям-таки опасное место, а? – Корнишмен протянул свой бокал. – Мне бы еще плеснуть, уж будьте так любезны, мистер всемогущий «Струан и Компания».
Снова Джейми налил ему и опять сел. Корнишмен заметил, что рома в бокале было вполовину меньше, чем в первый раз, и фыркнул.
– Это еще что?
– Мы заплатим пятую часть гонконгской цены, за вычетом таможенных сборов, при доставке сюда, первая поставка через тридцать дней. Никакой сторонней сделки.
Глазки человечка заметались по комнате, как крысиные.
– За таможню уж ты сам плати, приятель. Мои сторонние денежки остаются. Ты послушай: послезавтра подгоняй угольную баржу к Эдо, место я укажу. Послезавтра. Мы ее нагрузим, ты плотишь пятую часть, когда будет доверху, и тащишь ее сюда, в Иоко, потом плотишь остальное ентому стручку, который в бумаге пропечатан. Шесть пенсов с тонны на мое имя, Джонни Корнишмен. Куда уж чесней-то, а? Уголь твой еще до расплаты и вполцены против Гонконга.
– Пятая часть гонконгской цены за все.
Острая мордочка гостя злобно скривилась.
– Покупая вполцены против Гонконга, ты загребаешь большую прибыль, черт подери, уголь-то здесь, а не на ентом етитном Гонконге. Ты ж 'кономишь и за провоз, и за устраховку, и еще Бог знает за что – мы же не грабители там какие, тут у нас риспиктабельная торговля!
Джейми рассмеялся.
– Вот что я тебе скажу: за первую баржу я заплачу треть гонконгской цены. Если качество оказывается таким, как ты говоришь, и ты гарантируешь поставку одной баржи в неделю или сколько ты там сможешь, я в течение года подниму цену до половины гонконгской минус пятнадцать процентов. Три пенса за тонну сбоку для тебя. А как быть с твоим партнером, как бишь его звать, Чарли Янк?
– Шесть пенсов или ничего. – Опять глаза заметались по комнате и остановились на нем, поблескивая. – Он помер, как и твой тайпэн, только смерть у него была не такая, как у этого счастливчика.
– Ты лучше выбирай выражения, когда говоришь о нашем тайпэне.
– Поди ты к черту, приятель. Я ж со всем уважением. Кому из нас на захочется встретить Костлявую, когда у него на торчке красотка прыгает. – Он допил ром и поднялся. – Через два дня, в самый полдень. Баржу надобно поставить здесь. – Он развернул маленькую, от руки нарисованную карту. Жирный крест стоял на побережье, в нескольких милях севернее Канагавы, южнее самого Эдо. – Ты подгоняешь грузовые баркасы, мы даем рабочие руки.
– Через два дня не получится, это воскресенье. Давай в понедельник.
– Ясное дело, Божий день есть Божий день. Через три дня.
Джейми разглядывал карту. Беззащитная угольная баржа со вспомогательными баркасами и командой могла бы оказаться соблазнительным призом.
– Поскольку баржа будет из тех, что принадлежат военному флоту, и уголь предназначается для него же, я так полагаю, они пошлют с ней фрегат, который встанет у берега.
– По мне, пусть хоть весь свой етитный флот посылают. – Корнишмен старался выглядеть достойно. – Я напал на золотую жилу, и мы люди порядочные, клянусь Богом, очень порядочные.
– Я рад это слышать.
– Стало быть, шесть пенсов или ничего!
– Четыре пенса.
Корнишмен сплюнул.
– Шесть, клянусь Богом. Я знаю, чего уголь стоит, и чего он стоит етитному флоту, и чего ты можешь на ем заработать. Может, я прямо с ними столкуюсь.